Тук-тук.
Яблочные ветки стучат в захлопнутое окно. По стенам бродят журавлиные тени - высокие, тонкие, длинноногие, танцуют и протягивают хрупкие крылья. Лампочные отблики скачут по ним, изламывая узор перьев. Гудит, блестя круглым боком, чайник на маленькой плитке у подоконника. Устало дребезжит радио, путая помехи и музыку. В чашке крутится ложечка - точно как стрелка компаса, север-запад-юг-восток. Туда-сюда.
дальшеТук-тук.
Редкие капли дождя ударяются о карниз. Из-под кровати наползает широкая тень. Главное, не глядеть прямо, только посматривать краем глаза.
- Давай, не стесняйся, - шёпотом. Не оборачиваясь. А там, у кровати, стоит мисочка подогретого молока с мёдом.
Тоскливо скрипит повисшая на одном гвозде дверца комода, открывая вид на бархатные платья, рваные джинсы, хипповские мятые рубашки и строгие костюмы. Вытянувшись на на обувных коробках, спит в ножнах меч.
Тук-тук.
Тихо щёлкает клавиатура. Ложечка в чайном компасе показывает на Вавилон. В висках мчится, захлёстывая, чужая страсть. С бумажных зеркал на стенах улыбаются живые люди. Из комнатного сумрака белеют острые лица, шелестят камышовые одежды, светятся дикие глаза. Но они молчат, обнимая колени тонкими худыми руками, и сидят безмолвно.
- Я расскажу вам сказку, Древний Народ.
Тук-тук.
Внезапный порыв: пальцы к груди, прижимаются к левому ребру. Ничего, конечно. Только неутомимый шелест прогорающего костра и глухая боль на крае сознания. Кто-то стучит в окно.
- Мой дом открыт для путников.
- Меня вряд ли можно назвать путником, - человек, зашедший внутрь, молод и довольно привлекателен. У него узкое лицо и чёрные блестящие волосы. Одет он в джинсы и тёмный тонкий свитер. Несмотря на дождь, он совсем не промок. За его спиной поднимается свежая серебристая луна сквозь мокрые ветви цветущей яблони.
- Ещё болит? - продолжает он, усаживаясь на подоконике. Ветер раздувает занавески, поднимая прозрачный тюль облаком вокруг него. - Я старался быть осторожнее, но...
- Хорошо у тебя получилось. Иногда накатывает, но нечасто.
- М-да. Сердце тонкая материя. Я старался, как мог, но что вышло, то вышло, - чёрные волосы скользят назад, когда гость откидывает голову, подставляя лицо луне.
- Ага.
- Жалеешь?
- Нет, - улыбка поверх чашки, - Знаешь, если уж из льда можно выложить вечность...
- То из огня ты хочешь сложить надежду? - смех, - Ладно. Я буду наблюдать, как... одна из сторон контракта.
И исчезает. Ветер заметает яблочные лепестки на пустой подоконник.
Тук-тук.
Чётки на столе подрагивают. Вырезаны они из можжевельника - не то чтобы ждали беды, но на всякий случай. Пальцы накрывают раскатывающиеся шарики.
- Pater noster, qui es in caelis...
В груди шелестит, набирая силу, штормовое пламя.