летописец " Hunting words I sit all night."
***
Положи голову мне на колени и засыпай; слышишь, как дождь бормочет колыбельную за окном? Спи, а я расскажу историю, которой не было.
О том, что когда-то мы были совсем другими, и было давнее время: гремящее как океанский вал, но мы держались на гребне волны, и ветер поселился в наших парусах и наших душах. Тогда мир ещё оставался плоским, и на ладонях помещался легко. А границы ещё не оковало железом из человеческих кузниц, и странные, древние существа бродили вокруг. И старые боги сражались среди людей, пили из золотых кубков, смеялись и пели. Мы шагали по мёрзлой траве как по небу. Солнце вставало прямо над головой.
Век и прошёл. А за ним другой, огнём и железом, ещё один, и ещё. Их годы, горящие, хищные годы войны и осени мира мчались за нами как гончие, след укрывали снега. И когда всё закончилось, то закончилось навсегда. Мир остался на месте, и звёзды в небе, просто мы - стали призраки, тени; пустые стебли, сухие листья и дни без солнца ждали и дождались. Мы бы легли в могилы как многие раньше нас, но слишком хотели жить. Слишком умели выжить.
Теперь я ношу серый цвет, короткую стрижку, можжевеловый крест и в глазах - больной лихорадочный блеск. Спрятны в сундуке длинный шёлк, белый плащ, серебро поющих браслетов и звенящие пояса, и ножи, и волшебные зеркала. Мне не нужно больше оружия: я знаю, что смерть победить нельзя. Мы отражаемся в осени или она в нас? Её волны как воды Леты смывают цвет.
Анна, Шарлотта, Маргарет, Вероника - каждое твоё имя как пуля
верно
ложится
в цель.
Мне грёзится полубредом: у каждого корабля свой предел, и каждое море мечтает однажды стать небом. Что за город во сне не видит себя Кэмелотом? Что за сталь не мечтает откованной быть в Эксалибур? И что делаеть мне, если каждая строчка моя мечтает стать песней и освободиться с страниц?
Было давнее время. Было - и сгинуло; но в воздухе соль, а значит, где-то море готовит волну. А пока, в тиши, каждое твоё имя…
…Но, впрочем, неважно. Ты уже спишь, а я - я просто молчу, перебирая чётки под рукавом.
Положи голову мне на колени и засыпай; слышишь, как дождь бормочет колыбельную за окном? Спи, а я расскажу историю, которой не было.
О том, что когда-то мы были совсем другими, и было давнее время: гремящее как океанский вал, но мы держались на гребне волны, и ветер поселился в наших парусах и наших душах. Тогда мир ещё оставался плоским, и на ладонях помещался легко. А границы ещё не оковало железом из человеческих кузниц, и странные, древние существа бродили вокруг. И старые боги сражались среди людей, пили из золотых кубков, смеялись и пели. Мы шагали по мёрзлой траве как по небу. Солнце вставало прямо над головой.
Век и прошёл. А за ним другой, огнём и железом, ещё один, и ещё. Их годы, горящие, хищные годы войны и осени мира мчались за нами как гончие, след укрывали снега. И когда всё закончилось, то закончилось навсегда. Мир остался на месте, и звёзды в небе, просто мы - стали призраки, тени; пустые стебли, сухие листья и дни без солнца ждали и дождались. Мы бы легли в могилы как многие раньше нас, но слишком хотели жить. Слишком умели выжить.
Теперь я ношу серый цвет, короткую стрижку, можжевеловый крест и в глазах - больной лихорадочный блеск. Спрятны в сундуке длинный шёлк, белый плащ, серебро поющих браслетов и звенящие пояса, и ножи, и волшебные зеркала. Мне не нужно больше оружия: я знаю, что смерть победить нельзя. Мы отражаемся в осени или она в нас? Её волны как воды Леты смывают цвет.
Анна, Шарлотта, Маргарет, Вероника - каждое твоё имя как пуля
верно
ложится
в цель.
Мне грёзится полубредом: у каждого корабля свой предел, и каждое море мечтает однажды стать небом. Что за город во сне не видит себя Кэмелотом? Что за сталь не мечтает откованной быть в Эксалибур? И что делаеть мне, если каждая строчка моя мечтает стать песней и освободиться с страниц?
Было давнее время. Было - и сгинуло; но в воздухе соль, а значит, где-то море готовит волну. А пока, в тиши, каждое твоё имя…
…Но, впрочем, неважно. Ты уже спишь, а я - я просто молчу, перебирая чётки под рукавом.
